В апреле 2024 года польские власти получили заявление из Беларуси. Обращался отец 9-летнего мальчика, который утверждал, что его бывшая жена похитила ребенка и незаконно его удерживает в этой стране. «Зеркало» узнало об этой истории из обоснования вынесенного по этому делу судебного решения, которое было опубликовано на сайте польского Министерства юстиции. Рассказываем.
Польский судебный документ анонимизирован — в нем не указаны реальные данные участников разбирательства. Для простоты изложения мы дали им вымышленные имена.
Что за история?
Конфликт с участием двух стран разгорелся из-за мальчика Вани. Он родился в Беларуси, спустя время его родители Виталий и Ольга разошлись.
Впоследствии Ольга заявляла, что бывший муж применял к ней физическое насилие. Особенно она выделила случай, когда он избил ее в присутствии сына во время бракоразводного процесса. «Это обстоятельство имело очень сильные негативные последствия для развития мальчика», — утверждала женщина.
В августе 2022 года бывшие супруги через суд в Минске разделили опеку над ребенком. Ваня должен был постоянно жить с матерью, а с отцом — встречаться по вечерам четвергов, каждые вторые выходные, на некоторые праздники и каникулы. Тем же решением Ольге разрешили вывозить школьника за границу без согласия Виталия.
Спустя время Ольга вышла замуж за другого человека. В январе 2023 года они с новым супругом, маленьким Ваней и еще одним взрослым сыном (из документов неясно, ребенок ли это Виталия) решили переехать в Польшу. Женщина уведомила об этом беларусское Министерство юстиции. Сама Ольга после утверждала, что предупредила и бывшего мужа и тот был не против их переезда. Однако этот момент суд счел недоказанным.
23 января 2023 году Ольга с семьей пересекли беларусско-польскую границу. Они поселилась в городе Б., Ваня пошел в польскую школу.
Из материалов дела следует, что Виталий почти не контактировал с сыном после его отъезда. За год (с февраля 2023 по февраль 2024 года) ни разу не навестил его в Польше, хотя виза у мужчины была.
По словам Ольги, она не препятствовала их общению, просто ее бывший муж не проявлял инициативу. Она говорила, что у мальчика есть мобильный телефон, но когда отец звонит, ребенок просто не хочет с ним разговаривать, потому не отвечает. Во время судебных слушаний сам Виталий пояснял, что контактирует с сыном по телефону, когда «ловит связь».
«Отдай мне моего сына»
Однако после ситуация получила неожиданное продолжение.
Дело в том, что и Беларусь, и Польша еще в 1990-х присоединились к Гаагской конвенции 1980 года о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей. Это международный договор, который действует независимо от текущих двусторонних отношений между странами. Согласно документу, если вывоз ребенка признан незаконным — его должны вернуть в страну постоянного проживания.
Этим документом и руководствовался Виталий, подав официальное заявление о похищении и незаконном удержании Вани в беларусское Министерство юстиции. Он требовал либо вернуть ребенка на родину, либо обязать мать обеспечивать его контакты с сыном по установленному судом графику. Заявление беларуса передали в Польшу, им занялся отдел международных семейных дел местного Минюста.
В мае 2024 года Ольга ответила польским властям через адвоката. Женщина утверждала, что заявление Виталия было «инструментальным», а его цель — получить имущественные выгоды. По ее словам, бывший муж так хотел заставить ее отказаться от доли в совместной квартире в городе М. (вероятно, в Минске).
Одновременно с этим Виталий обратился в беларусский суд, чтобы тот запретил Ольге вывозить Ваню за пределы страны. Суд «принял обеспечительные меры» и ограничил школьнику выезд из Беларуси, хотя на тот момент мальчик уже больше года жил в Польше.
Вскоре Виталий приехал в Польшу лично. 15 июня 2024 года он появился у дома, где жили Ольга и Ваня. Позже в суде мальчик сам рассказывал про этот эпизод. По его словам, отец приехал вместе со своим представителем, они снимали происходящее на камеру. С Ваней он не поздоровался, а только обратился к бывшей жене со словами: «Отдай мне моего сына».
Новый муж Ольги тогда вызвал патруль полиции. Те рассказали беларусу «о возможности добиваться своих требований на основании гражданско-правовых норм и о необоснованности его нахождения на жилой территории участницы без ее согласия». По всей видимости, тогда Виталий ушел.
Что решил суд?
Уже через несколько дней — 19 июня — бывшие супруги встретились на заседании Окружного суда в Гданьске, где каждый представил свою позицию. А 11 июля судья Магдалена Вцисло-Щигель полностью отклонила требования Виталия.
Польский суд постановил, что выезд ребенка из Беларуси 23 января 2023 года был законным. Ольга действовала на основании решения суда в Минске, которое давало ей право вывозить сына без согласия отца. Место пребывания ребенка определялось как место жительства матери — то есть где живет она, там и должен жить сын.
«В свете приведенного решения следует признать, что выезд [Ивана] с матерью 23 января 2023 года не носит признаков похищения, а тем более удержания несовершеннолетнего на территории Польши. Участница воспользовалась предоставленным ей судом в Минске правом», — говорится в обосновании решения.
Суд также отметил, что Гаагская конвенция требует оценивать обстоятельства именно на момент выезда ребенка, а не более поздние события. Решение же беларусского суда, ограничившее выезд мальчика, было принято спустя полтора года после переезда семьи и не может изменить законность первоначального выезда.
Также суд принял во внимание то, что мальчик уже больше года прожил в новой стране.
«Центр его жизни в настоящее время находится в Польше, где он налаживает близкие отношения со сверстниками. Несовершеннолетний хвалит пребывание на территории Польши и не хочет возвращаться в Беларусь», — говорится в судебном документе.
Суд рассмотрел и альтернативное требование отца — обязать мать обеспечивать контакты по графику, установленному минским судом. Однако и здесь заявителю отказали.
Судья указала, что жесткое регулирование контактов не требуется. Связь отца с сыном существует и может развиваться без судебного решения. У мальчика есть телефон, отец может звонить. Непосредственные встречи тоже возможны — никто их не запрещает.
«Демонстрируемая заявителем избранная позиция хорошего родителя, пострадавшего от отсутствия контакта с сыном, отчасти является результатом его добровольных и самостоятельных решений», — констатировал суд.
